Петр Киле - Очаг света [Сцены из античности и эпохи Возрождения]

О, звуки, вдаль влекущие, откуда?

               ВЕСТНИК
           (выходя из-за скал)
На склонах гор, чтоб видно отовсюду,
Деметра празднество затеяла
В честь возвращенья девы из аида,
Похищенной Плутоном, как воскресшей
Для жизни новой с новою весной.
Сатиры - музыканты хоть куда,
А нимфы юные прелестны в плясках.
Но вдруг явился - то ли сам Силен,
Иль некий бог в его обличье юном,
И помавал бровями, точно Зевс,
Деметре, сам же в пляске закружился
Вкруг Персефоны, радостной, как нимфа,
На празднестве весеннем на лугу.

              ИЕРОФАНТ
Так, это царь богов и смертных в маске
Силена снизошел на луг священный,
Скрываясь взоров волоокой Геры,
Эротом устремленный к Персефоне?

Как! Прелюбодеянье освятить?
Иль брак мистический - всего лишь символ?
И посвященье в таинства любви
И смерти? О, теперь я постигаю,
В чем вещий смысл магических приемов
С скороговоркой устаревших слов.

            ХОР ЖЕНЩИН
Таинственен мистический обряд,
     Как ночью звездной тихий сад,
     Весь в статуях, плющом заросших,
И с трелью соловьиной в дальних рощах.
И это был на самом деле Зевс?
        Вихрастый, точно лев,
     И больно ловкий в плясках,
            И, видно, в ласках.
     Ах, мы судачим не о том!
        А в хижине - о чем?
     Мы слышим вскрики Персефоны.
     Зарделись даже небосклоны.
        И в блеске молний дождь
        Покрыл и мать, и дочь.
          (Закружившись в пляске)
      Кого влечет к священным пляскам
        Безудержно, как к ласкам,
        Эротом вызванным стрелой,
          Вставайте - и за мной!
        Танцует, кто как может,
          Как радостно на ложе
          Трепещет без стыда,
          Ликуя, нагота!
         А там явился вестник.
             О, Зевс-кудесник!
         У Персефоны без затей
         Родился сын Загрей.
        Любимец Зевса, на Олимпе
        Он засиял, как солнце в нимбе.
                  (Пляшет.)

              ИЕРОФАНТ
Но радость меркнет в жизни, как весна,
Как юность, и в обители небесной.
Любимца Зевса Гера отдала
На растерзание титанам злобным.
Афина все прознала, и о том
Ее очами вижу злодеянье.
О, Зевс! О, Гера! И тебе не больно?
Младенец милый, в чем его вина?
Оторваны от тела руки, ножки
И голова - и брошены в котел!
Титаны рады жертвоприношенью -
Ягненок на закланьи или бог? -
Упиться кровью, мясом нежно-сладким,
И проклято безумьем род людской.
Афина пронеслась стезей воздушной,
Невидимой предстала у костра,
Копьем достала бьющееся сердце
Загрея бедного и принесла
Отцу беспечному в делах любовных
С укором и печалью юной девы.
Недолго думал царь богов и смертных,
Имея склонность новую - к Семеле,
Ей отдал сердце сына, как свое,
Для нового зачатья и рожденья.

            ХОР ЖЕНЩИН
        Как боги ни прекрасны,
        Для смертных глаз опасны,
        Что солнце в вышине
        В сверкающем огне.
        О, горе, вдруг узревшей
        Во всем величьи Зевса!
Как молнией застигнута жена,
И с домом, с садом вся опалена.
        Как в мощи беспощаден!
    О, Зевс! Ты снова вверг в несчастье -
    В игре с Эротом, все шутя, -
        Родимое дитя.
        В бедре твоем доношен,
        Как Дия сын, Дионис!
           (Зачиная пляску.)
    Но Гера не уняла гнев.
    Ареса подхватив напев,
        С Дионисом сразиться
    Богиня призывает Лиссу.
            О, страх! О, страх!
        Пусть весел юный Вакх.
        Наслать от злого сердца
        Безумье на младенца?
        О, нимфы! О, Силен!
    Да будет мир благословен,
        Где рос дитя на воле,
        Не ведая о доле,
    Ваш мир тишайший и простой,
    Весь освещенный красотой!

                СИЛЕН
Дионис милый! Что опять нашло?
Ты весь дрожишь, как листья на осине,
А ветра нет, сияет солнце ясно.

               ДИОНИС
Я слышу звон, как голос, внятный сердцу,
Не первый день.

                СИЛЕН
                              В ушах звенит? Бывает.

                ДИОНИС
Нет, это зов умерших из аида.
В народе существует ведь поверье:
Зов матери, как звон в ушах, для сына,
Ее призыв о помощи иль встрече,
С тоскою, леденящей душу мне.

                 СИЛЕН
Так, значит, отвечай: "Еще всех дел
Я не свершил; как сделаю, приду!"

                ДИОНИС
Да, знаю; только кто же мать моя?

                СИЛЕН
Коль звон ты слышишь из глубин аида,
То это Персефона: сердцем - с нею
Загрей-Дионис, к ней и устремлен.

               ДИОНИС
А кто Семела?

                СИЛЕН
                           Смертная. Но в небо
Взята по воле Зевса после смерти.

               ДИОНИС
О, нет! Меня не тянет в небо. Гнева
Владычицы небес коварной Геры
Боюсь я пуще смерти и безумья.

                СИЛЕН
Наслала Гера Лиссу на младенца,
Невинного, как птенчик у орла.

               ДИОНИС
Я ею одержим в мгновенья гнева,
И этого в себе я не люблю.
Но есть ведь Правда и в безумье - правом,
В любви ликующей и песнях Муз,
В пророческих внушеньях Аполлона,
В мистериях священных в честь богов.
         (Прислушиваясь.)
Я слышу зов. Я отзовусь: "Иду!"

                СИЛЕН
Куда? В аид, откуда нет возврата?
Растерзанный титанами ягненок
И принесенный в жертву бог-младенец,
Уж мало ли страданий претерпел?
Или в безумье впавший жаждет смерти?

               ДИОНИС
Я жажду очищения и смерти
Растерзанного тела, чтоб спастись
Душой своею, коль она бессмертна,
В безумье правом обрести веселье,
Как в плясках, в пении вакханок юных
И Муз из свиты Феба и Киприды.

                СОКРАТ
Мне кажется, с вакханкой юной где-то
Я некогда до одури плясал
И ныне, снова юн, скачу за нею
         (Словно играя.)
С тимпаном, или с флейтой, иль с рожком.

              АСПАСИЯ
О, ты ль, Сократ? И впрямь сатир с рожками.
Да, помню, у пещеры нимф скакал,
Сандалий скинув, ты вокруг меня,
И как тебя хотелось раззадорить,
Но ты уж ревновал меня к Периклу,
Как добрый друг, и нас сосватал, к счастью.

               СОКРАТ
А что печаль прощанья зазвенела
В словах и звуках нежно-серебристых
Аспасии, с ее стопой изящной,
Мелькающей, как обещанье неги,
И ласки, и безумств, чем я уж счастлив?

              АСПАСИЯ
Не ради плясок ныне мы собрались.
Диониса влечет сойти в аид,
И в хороводе мы за ним уходим,
Слабеют силы, словно смерть близка.